не кажется ли странным то, что он решил прибегнуть к помощи первокурсника? Вскрыть такой сейф — даже для профессионального медвежатника задача не из простых, чего уж говорить о Генри. И всё-таки…

Гиблл сделал задумчивое лицо и сложил руки за спиной, что очень Генри насторожило: что значит «всё-таки»? Неужели у декана остались сомнения?

— И всё-таки вернёмся к самому началу, — продолжил Гиблл после небольшой паузы. — Я так и не получил ответа на чрезмерно интересующий меня вопрос: откуда вам стало известно о сейфе в моём кабинете?

— Ха! Посмотрим, как ты выкрутишься, Грин! — язвительно кинул Билл. — Признай, что об этом ты узнал из записки Фичетта.

Генри понимал, что сейчас он близок к провалу своей лжи как никогда раньше. Билл был прав, ему ничего не оставалось, кроме как признаться. Но Генри решил, что если начал врать, то надо врать до конца, а вот поверит ли Гиблл — это уже другой вопрос.

— Я не знал, что здесь есть сейф ровно до того момента, пока вы сами его не показали, — ответил парень. — Я лишь предполагал, что он у вас может быть.

— Не понимаю, как ваше предположение могло совпасть с реальностью? — задался вопросом Гиблл. — Звучит…

— …не очень убедительно, — закончил за декана Генри. — Согласен. Но позвольте я объясню. Сейчас я скажу вам не самую приятную вещь, но вы — вполне типичный злодей, мистер Гиблл.

— Хотите сказать, что я зауряден? — Декан возмущённо сложил руки на груди.

— Это касается не только вас, но и доктора Монстролли. Ваша типичность проявляет себя как в манере поведения, так и в одежде, которую вы носите.

— И что же не так с моей одеждой? — удивился Гиблл, осматривая себя.

— Она старомодна. Ваш образ устарел ещё, этак, лет тридцать назад. Никто из злодеев больше не рядится в белый лабораторный халат, чёрные туфли, брюки и кофту.

— Это зовётся классикой среди злодейской моды! И я так и не понял, как сейф и моя, как вы выразились, типичность связаны друг с другом?

— Самым непосредственным образом. На занятиях по истории зла мы проходили тему «Признаки, свойственные типичным злодеям» и профессор Гриндилоу рассказывала, что к таким признакам относятся: наличие у злодея в логове тайников, замаскированных тайных проходов или взломостойкого сейфа. Эти знания я применил в истории, которую выдумал для Киллиганов, но я никак не мог предположить, что угадаю насчёт вас, сэр.

Реджинальд Гиблл впервые в жизни почувствовал себя ущербным. Неужели такому гению, как он, всё-таки присуща заурядность? Неужели он так похож на других злодеев? От этих мыслей у него пошла кругом голова и он присел на стул.

— Я зауряден, — почти шёпотом произнёс декан, глядя на столешницу. — Он прав… Генри прав, чёрт возьми!

— Сэр, вы не можете поверить Грину! — громко заявил Уилл, сделав шаг вперёд.

— Оставьте меня в покое, — сказал опечаленным голосом Гиблл.

— Но, сэр, он не мог всё это выдумать! Фичетт — предатель!

— У вас имеются доказательства?

— Нет, но…

— В таком случае покиньте мой кабинет.

— Но они будут. Мы с братом предлагаем устроить обыск в кабинете смотрителя. Я уверен, там наверняка найдётся что-то доказывающее его причастность к хэллоуинскому инциденту…

Но Гиблл его не слушал. Он полностью погрузился в себя и отдался нахлынувшей на него депрессии.

Вернулся в реальность он лишь спустя минуту, и то только потому, что Уилл коснулся его плеча, пытаясь понять — уж не паралич ли завладел деканом.

— Вы всё ещё здесь? — спросил Гиблл, глядя на троицу. А после разразился дикими криками: — Я же сказал, оставить меня в покое! Проваливайте! Вон! Прочь отсюда! — Он снял туфлю с ноги и запустил ею в Уилла.

Поражённые такой переменой в настроении Гиблла, близнецы и Генри в миг выбежали из кабинета. Только они закрыли за собой дверь, как в неё прилетела вторая туфля.

— И остальным передайте, чтоб тоже проваливали! Никого не желаю видеть! Слышите?! Значит, я заурядный… Ну, ничего… Придёт время, и я заставлю мир содрогнуться! — Гиблл подошёл к дальней стене с сейфом, поднял картину и повесил её на место. — Я заставлю всех рыдать кровавыми слезами, и уж тогда… Тогда посмотрим, кто зауряден!

Глава 18. Клятва выпускников

На следующий день профессор Гиблл не появился в учебной лаборатории. И вообще он объявил по громкой связи, что отменяет занятия по зловещим изобретениям на всю неделю, при этом не объяснив в чём причина. Завладевшая им депрессия выбила его из привычной колеи, и теперь он коротал дни и ночи у себя в кабинете, либо в смежной с ним спальне, где, лёжа на кровати, плевал в потолок.

Киллиганы хотели вновь поговорить с главой факультета, но так и не смогли до него достучаться: Гиблл приказал гремлину Кипсли никому не открывать дверь. В итоге братья тоже подверглись угнетающему состоянию и решили, что надо бы распустить Сообщество Отпетых Негодяев: им показалось, что даже если им удастся поговорить с Гибллом, то этот разговор всё равно ни к чему не приведёт.

Вскоре мадам Гриндилоу объявила о новом смотрителе Селтфосса, коим была назначена библиотекарь Батильда Блум. Не смотря на новую должность, старуха всё равно не переехала жить в Норы гремлинов, а предпочла остаться в библиотеке, стены которой ей были привычней и роднее. Оттуда же она руководила университетскими прихвостнями.

Что касается Генри… Парень был рад, что ему удалось избежать разоблачения, поэтому следующие два месяца он старался ни во что не ввязываться и вообще вести себя тише воды, ниже травы. Время от времени ему приходилось слышать жёсткие высказывания от бывших членов СОН в свой адрес, но он к ним привык. Как привык и к тому, что всё это время Маккинли играл с ним в молчанку, будто у него вовсе не было соседа по комнате. Даже когда у него вновь отросли ивовые листья, Мэт не сказал ни слова.

Постепенно дело шло к сдаче экзаменов, и первыми по традиции их предстояло сдавать выпускникам, то есть четверокурсникам. После чего устраивалось пиршество по случаю выпуска очередного поколения злодеев и прислужников, где им перед всеми полагалось давать клятву в верности тёмной стороне.

Когда время подошло к торжественному событию, всех собрали в Общем зале. Как и обычно в таких случаях гремлины наготовили всякой всячины, и теперь столы просто ломились от громадного разнообразия блюд и напитков. Студенты что-то меж собой обсуждали, но к еде никто не притрагивался: все ожидали появление лишь одного человека — Реджинальда Гиблла, без которого